Июл 31, 2023

Шапку «по-капитански” носили в XV веке итальянские военные кондотьеры, возглавляющие частные армии. Документы и изображения помогуть нам узнать о происхождении и распространении этого головного убора, ставшим символом новой феодальной знати.

Наемники, рыцари и дворяне

В позднем средневековье военные лидеры были не только опасными наемниками, “привлеченными в военную карьеру исключительно кровью и золотом”, как писал Никколо Макиавелли. Многие из них принадлежали к мелкой провинциальной аристократии или были из бедных крестьянских семей. Для них вооруженное ремесло стало средством быстрого социального продвижения, богатства и престижной карьеры. Приобретенное благородство и военная «добродетель» требовала символа, который представлял их.

Примером взлета и успеха, несомненно, является англичанин Джон Хоквуд, известный в Италии как Джованни Акуто. Сын скромного землевладельца прибыл в Италию вместе со многими другими английскими наемниками в конце Столетней войны. Акуто получил во владение крепости и города в центральной и северной Италии. Еще при жизни Флоренция задумала возвести ему конную статую. Подробнее читайте в статье Британский рыцарь и благодарная Флоренция. Именно на стене флорентийского Собора впервые появилось живописное изображение экстравагантного головного убора, совсем не похожего на шапки, которые до этого времени носили.

Традиционную красную шапку, мягко свисающую на сторону, мы видим на погребальном памятнике Паоло Савелли (Рим, 1350 – Падуя, 1405), венецианского кондотьера.

Мода на “капитанскую фуражку”

Судя по всему, новую моду ввел в 1410-20-х гг, знаменитый наемник Андреа Фортебраччо, более известный как Браччо да Монтоне. В первой биографии кондотьера из Умбрии, написанной гуманистом Джованни Антонио Кампано, упоминается «красный и круглый берет, который чем выше поднимался на голове, тем больше увеличивался».

Кондотьер по случаю встречи с папой Мартином V во Флоренции в 1420 г. удивил всех – он пришел в к роскошном одеянии, расшитым золотом, «в обличье великого синьора”, что являлось вопиющим пренебрежением ко всем правилам этикета. В этот день, под ликование народа шапка приобрела символические черты богатства и власти, которые приносило воинское ремесло, утверждало законность социального превосходства.

Папа Римский подтвердил инвеституру Браччо в графство Монтоне и титул викария Умбрии, Джованна II Анжуйская назначила его графом Капуи и великим коннетаблем Неаполитанского королевства. В последние годы своей жизни кондотьер возвысился до ранга знатного феодала, и шапка “Браччио” стала одним из символов его статуса — на полпути между господином и военным.

«Начинающие итальянские князья прибегали к символам, чтобы утвердить свой благородный статус и подкрепить свои притязания на власть, особенно важными для тех, кто правил, не имея законной власти «.

В первой половине XV века итальянские правители в качестве поощрения, наделяли титулами и вотчинами многочисленных итальянских кондотьеров, которых нанимали на военную службу с их армиями. Благосклонность Филиппо Марии Висконти, например, сделала многих капитанов герцогской армии маркизами и графами, в том числе и Никколо Пиччинино, одного из самых блестящих учеников Браччо да Монтоне. В 1438 году в честь своего “благородства” Пиччинино заказал у Пизанелло медаль,на которой он, как и его учитель, изображен в шапке, символизирующей его достоинство.

Шапка Капитана — узкая у основания расширяется по высоте, с выпуклым верхом, она наглядно демонстрировала политическое самоутверждение этих простых воинов, ставших «великолепными Синьорами и благородными военными Капитанами”.

После смерти в 1443 году Эразм Нарнийский (кондотьер Гаттамелата) был занесен в золотую книгу венецианского патрициата — одна из высших почестей в знак признания долгой и верной карьеры на службе у Серениссимы. В военных походах и в городах «величественный синьор Гаттамелата» носил свой обычный головной убор.

Другой известный кондотьер Франческо да Буссоне, граф Карманьола носил собственную шапку “по Карманьольски”, но как она выглядела неизвестно, и в моду не вошла. Почему? Читайте в статье Предатель или герой – Карманьола.

Строгую элегантную шапку видели на захоронении первого Синьора Фосдиново, Спинетты Маласпина. Скульптурный комплекс, выполненный по заказу потомков в 1430-х годах для веронской церкви Сан Джованни ин Сакко, сохранился в Музее Виктории и Альберта в Лондоне.

Одежда подчеркивала новое состояние наемника, адаптацию его грубых манер к утонченному поведению аристократического класса. Шапка сообщала о принадлежности к другому сообществу, о приобретении привиллегий этой группы и усвоение приписываемых ей добродетелей и благородства. Никколо III д’Эсте, маркиз Феррары, также выбрал шапку капитана в качестве символа своего двойственного положения принца и солдата.

В первые десятилетия 15 века вкусы в отношении головных уборов были весьма изменчивы и связаны с личностью и репутацией отдельных капитанов.

На медали первого маркиза Мантуи Джанфранческо Гонзага можно увидеть не только «тройной» головной убор на реверсе, но и на ректо — аксессуар необычной формы, своего рода тюрбан поверх которого надета сложенная вдвое шапка со складками.

Подобные шапки на двух работах флорентийца Андреа дель Кастаньо: на портрете Фарината дельи Уберти 1448 года из цикла Выдающиеся мужчины и женщины и на конном памятнике Никколо да Толентино 1456 года в соборе тосканской столицы.

К такому же типу относятся экстравагантные головные уборы, написанные Паоло Уччелло в атмосфере превознесения былой флорентийской воинской славы в триптихе Битва при Сан Романо.

Беретта Сфорца (1450-1470 гг.)

Различные иконографические источники позволяют реконструировать эволюцию шапки итальянских кондотьеров в начале XV века — от тройной капитанской шапки до головного убора в стиле «пиччинино».

Шапка, которую носил Франческо Сфорца была другой: на медали, отчеканенной Пизанелло в 1441-1442 годах, этот аксессуар выделяется не только сильной вертикальной стойкой, но и заметным матерчатым колпаком на верхней части.

После завоевания Миланского герцогства в 1450 году Сфорца стал для современников прототипом благородного кондотьера, способного добиться политического успеха благодаря военной карьере. Созданию этого образа способствовала и эффективная пропаганда, превозносившая как авантюрное прошлое Сфорца, так и его проницательность в качестве правителя. Среди символов его власти, конечно же, не обошлось без «шапки капитана», дизайн которой сильно отличается от предыдущих лет. Новый головной убор герцога имел жесткую цилиндрическую форму с выступающим плоским ободом. С таким головным убором Сфорца вместе со своей женой Бьянкой Марией появляется на двойном портрете, призванном узаконить его как наследника Синьории Висконти (Бонифаччио Бембо, Галерея Брера, Милан).

Многочисленные живописные свидетельства показывают насколько широкое распространение получила эта шапка в придворных кругах среди миланских аристократов и старых соратников Сфорца для выражения личной преданности герцогу. На иллюстрации Бонино Момбрицио, к свадьбе дочери недавно облагодетельствованного ветерана Гаспаре да Вимеркате несколько гостей одеты в головные уборы, идентичные господским.

Эта форма шапки сохранится и во времена Галеаццо Марии: на миниатюре из Ms. Lat. 4586 Национальной библиотеки Франции, герцог предстает в окружении военных, советников и придворных в подобных головных уборах.

Термин «беретта Сфорца» использовался для обозначения именно этого типа шапки, сам герцог часто дарил друзьям и союзникам — “шапки красивые и почетные”. Их носили не только в Милане, дипломатические обмены и династические браки способствовали широкому распространению “беретов Сфорца”. Некоторые дворы перенимали моду своего могущественного соседа, подражая его обычаям. В Болонье, например, Санте Бентивольо женился на дочери Франческо Сфорца Джиневре, укрепляя союз с миланским Герцогом. В Болонье шапку, очень похожую на модель Сфорца, использовали для украшения погребального памятника Аннибале I Бентивольо, установленного в 1458 году в семейной капелле в базилике Сан Джакомо Маджоре.

В Мантуе кондотьер на службе Сфорца маркиз Людовико III Гонзага, заказал медальеру Бартоломео Мелиоли изобразить его в классических доспехах и «капитансокй шапке» .

На фресках знаменитой Камеры Пикта, написанных Андреа Мантенья в 1465-1474 гг. увековечены многочисленные придворные в красных головных уборах. Согласно последним интерпретациям на стенах замка Сан-Джорджо есть брат Франческо Сфорца, Алессандро.

Племянница герцога Сфорца, Баттиста выдана замуж за графа Урбинского Федерико да Монтефельтро. Его неизменно изображали в шапке Сфорца на медалях, картинах и на миниатюрах, подчеркивая тем самым связи с могущественным домом.

Тот, кто отличаясь от всех, никогда не хотел носить шапку — заклятый враг Монтефельтро из Урбино — Сигизмондо Пандольфо Малатеста, повелитель Римини. Хотя он был одним из самых значительных кондотьеров второй половины XV века обычная капитанская шапка не изображена нигде. (рис. 22) (рис. 23)

Будучи убежденным противником Сфорца маркиз Борсо д’Эсте из Феррары также никогда не носил “шапку Сфорца”, предпочитая простой головной убор цилиндрической формы. Но феррарским придворным, по-видимому, было позволено следовать миланской моде. Все свидетельствует о значительном изменении в употреблении головного убора, каким бы он ни был – с тройным отворотом, “пиччинино” или “сфорца”.

Фактически уже к середине XV века красная «шапка капитана» перестала быть исключительным головным убором военного, который выбирал из множества причудливых и диковинных моделей. “Шапка капитана” появляется за пределами военных лагерей — в шкафах дворян, родственников, клиентов и придворной знати. В аристократическом «доме » именно глава семейного клана отвечал за выбор и приобретение ливреи и одежды для своих приближенных.